— Как ты думаешь… Если человека с детства воспитывают только наказаниями и запретами. Если он почти не видит своих родителей, а, когда видит, получает, опять же, одни наказания… и недовольство… Если он все время напуган, и все его отношения с отцом выливаются в попытки противостояния…

— А мать?

— Мать… Допустим, мать он почти не знает. Может, даже любит ее… но он все равно вырос, не зная, каково это, когда она рядом. И вся его жизнь – это чередование кнута и пряника… Скажи, как ты думаешь, он может вырасти… ну, хорошим человеком?

— Я думаю, это не связано одно с другим. Человек, которого ты описываешь, может вырасти и циничной сволочью, и щедрым добряком. Одно я могу тебе сказать точно – он будет махровым интимофобом. Человеком, не способным создать близкие отношения и не умеющим их поддерживать. А, возможно, и не желающим.

— И что, это никак нельзя… изменить? Пробиться к нему?

— Можно. Если он сам этого захочет. Видишь ли, если с детства приучить человека к тому, что самые близкие люди могут быть с ним жестоки и безжалостны, он вряд ли когда-нибудь захочет кому-нибудь доверять. Для него доверие – это абстрактное понятие. А также доброта, любовь и, наверное, даже дружба. Он всегда будет подсознательно ожидать от всех подлости.

— Но боль же он чувствовать может? И сострадание?

— Зависит от того, насколько он сам замкнулся в собственной боли. Но в целом – да. Может быть, это вообще единственное, что способно вытряхнуть такого человека наружу из его мира. Чужая боль. Если она покажется ему отголоском его собственной. Но доверять он все равно никому не сможет. Скорее всего, никогда.